расти, если вы не будете налегать на исполнение решений ЦК со всей жесткостью и неумолимостью»[761]. Именно ОГПУ начнет играть растущую роль в операциях по хлебозаготовкам. 29 августа Сталин писал Молотову: «Хлебозаготовки пошли хорошо. Держитесь твердой политики в отношении Сибири, Казахстана, Башкирии. Никаких уступок Эйхе и другим товарищам, желающим улизнуть от тяжелой обязанности. Мы должны и можем накопить 100 миллионов пудов неприкосновенного запаса, если мы в самом деле большевики, а не пустые болтуны. Если с хлебом выиграем — выиграем во всем, и в области внутренней, и в области внешней политики»[762].

В статье, опубликованной 7 ноября, Сталин провозгласил 1929-й «годом великого перелома на всех фронтах социалистического строительства… Партия сумела целесообразно использовать наше отступление на первых стадиях новой экономической политики для того, чтобы потом, на последних ее стадиях, организовать перелом и повести успешное наступление на капиталистические элементы»[763]. На ноябрьском пленуме ЦК, который исключил Бухарина из ПБ, центральным был вопрос о коллективизации. Молотов выступил в прениях:

— Крестьянин бедняк и середняк в деле коллективизации идет впереди наших организаций во многих отношениях. Какой пятилеткой можно сейчас охватить колхозное движение, когда деревня переворачивается вся вверх дном и действительно превратилась в клокочущее море? Мы можем только радоваться тому, что колхозное движение перехлестывает через некоторые наши бумажные планы. То, что у нас имеется 90 миллионов пудов неприкосновенного запаса, то, что Украина и некоторые другие районы уже закончили хлебозаготовки, то, что в ближайшие месяцы мы заканчиваем хлебозаготовительный план на 100 процентов, определяет перспективы всего нашего социалистического строительства в этом году. Пока на нас не решаются прямо напасть господа империалисты, мы должны использовать момент для решающего сдвига в хозяйственном подъеме и коллективизации миллионов крестьянских хозяйств[764].

По докладу Молотова пленум принял также решение о союзном Наркомземе, его создание обосновывалось необходимостью обеспечения единства в руководстве аграрным сектором «на основе использования опыта руководства советской промышленностью»[765].

После пленума Молотов уехал в отпуск. Сталин писал ему 5 декабря: «Молотштейну привет! Какого черта забрался в берлогу, как медведь, и молчишь? Как у тебя там, хорошо ли, плохо ли? Пиши. У нас дело идет пока что неплохо. 1) Дела с хлебозаготовками идут. Сегодня решили увеличить неприкосновенный фонд продовольственных до 120 миллионов пудов. Поднимаем нормы снабжения в промышленных городах… 2) Бурным потоком растет колхозное движение. Машин и тракторов, конечно, не хватает (куда там!); но уже простое объединение крестьянских орудий дает колоссальное увеличение посевных площадей (“У наших правых от удивления глаза на лоб лезут”»[766]. К 25 декабря было заготовлено зерна в два раза больше, чем годом ранее, и в 2,5 раза больше, чем в 1927 году[767].

В декабре работала комиссия по темпам коллективизации, которую возглавил нарком земледелия Яковлев. Представленный ею 22 декабря на рассмотрение ПБ проект был достаточно осторожным: провести коллективизацию основных зерновых областей в два или три года. Но П декабря — впервые за много месяцев — Сталин выступил с публичной речью на конференции аграрников-марксистов, где сделал ряд существенных дополнений к решениям ноябрьского пленума:

— Теперь мы имеем возможность повести решительное наступление на кулачество, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс и заменить его производство производством колхозов и совхозов.

И предупредил, что когда нэп «перестанет служить делу социализма, мы его отбросим к черту». От политики «ограничения эксплуататорских тенденций кулачества» партия переходила к «политике ликвидации кулачества как класса»[768]. Именно от кулаков ожидалось наибольшее сопротивление политике коллективизации, которое подавлялось на корню. Сталин в письме Молотову говорил о необходимости «пересмотреть темпы, установленные в последнее время плановыми и прочими организациями, и наметить более короткие сроки коллективизации по основным хлебным районам»[769]. Молотов, учитывая важность принимаемых решений, заспешил в Москву. 5 января 1930 года Политбюро приняло постановление, которое в окончательном виде гласило: «В пределах пятилетия вместо коллективизации 20 процентов посевной площади, намеченных пятилетним планом, мы сможем решить задачу коллективизации огромного большинства крестьянских хозяйств, причем коллективизация таких важнейших зерновых районов, как Нижняя Волга, Средняя Волга и Северный Кавказ, может быть закончена в 1–2 года, коллективизация зерновых районов в целом — в 2–3 года, а важнейших районов потребляющей полосы и основных сырьевых районов — в 3–4 года»[770]. Если на 1 октября 1929 года уровень коллективизации составлял 7,5 процента от числа крестьянских хозяйств, то к 20 января он достигнет уже 21,6 процента, к 1 февраля — 32,5 процента, а к 20 февраля — 52,7 процента (13 675,9 тысячи хозяйств)[771].

13 января на совещании представителей зерновых районов Молотов сделал особый упор на инициативу партийных органов и Советов на местах:

— Многие гов орили, что партия очень выпятилась в хозяйственных делах, в частности в деле хлебозаготовок. Но если бы партия не выпятилась, сидели бы мы, как дураки, как жалкие либералишки, без хлеба, без промышленности, с разваленной деревней. Теперь говорят о правах Советов. Это, по-моему, пустые разговоры. Чего о правах заботиться? Если декретов нет, действуй без декретов. Нельзя дожидаться декретов, потому что у нас такие неповоротливые ЦИКи, Совнаркомы и Наркоматы, что нельзя этих декретов дождаться. В тех местах, где нам еще могут встретиться такие «кулацкие советы», то есть советы, в которых все еще сильно прямое или косвенное влияние кулачества, мы должны особенно поработать над сплочением батрацко-бедняцкого ядра и вместе с середняком разгромить кулачество, вышибив кулака и из этих позиций. На организации труда в колхозе, на поднятии производства, на развитии сельского хозяйства должен сосредоточить свое внимание колхоз. Но этим не исчерпываются нужды колхозной массы. Бедняку и середняку, как никогда, теперь нужны школа, больница, библиотека и другие культурные учреждения. Все это нельзя оставить в прежнем положении. Нельзя оставить в прежнем положении дороги, во многих случаях уже теперь нельзя крупному колхозу обойтись без телефона и т. д. Все это — задачи советов[772].

Из выступления Молотова было очевидно, что к тому времени еще не были приняты окончательные решения ни о формах, ни о масштабах раскулачивания.

— Мы наметили комиссию, которая практически должна этот вопрос подработать. Внесем на Политбюро. Словом, тут тройка: т. Каганович, т. Сталин и я. Мы договорились о создании «кулацкой» комиссии (смех). Тут надо решить еще вопрос, куда выселять, сколько, в какие места. Найдем. Очевидно, нам придется репрессивных мер порядочно применять. Надо подумать, на какие работы их выселять, может быть, на лесозаготовки, может быть, можно их послать на новые земли, на поднятие целины.